Скульптор не показывает фигур в движении, но изображает их всегда спокойно стоящими или отдыхающими, погруженными в собственные мысли и чувства. Таковы его знаменитые «отдыхающий сатир». «Аполлон, убивающий ящерицу», так называемый «Сауроктон». Афродита Книдская. Гермес с младенцем Дионисом. Образы различны, но решены композиционно почти по одинаковой схеме. Все фигуры опираются на подпорку в виде дерева, пня, вазы, отчего корпус получает плавный изгиб. Пракситель использует подпорку не как техническую деталь, поддерживающую тяжелую мраморную фигуру, как это всегда бывает на римских копиях с бронзового оригинала, а как неотъемлемую часть композиции, входящую в сюжетный замысел мастера. В пределах такой схемы Пракситель находит много вариации, и каждое его произведение получает глубоко индивидуальный характер.

«Отдыхающий сатир» и Аполлон Сауроктон изображены в виде прекрасных юношей, полных сил, грации, внутренней удовлетворенности, пребывающих в спокойствии и беспечной лени. Аполлон, опираясь левой поднятой рукой о дерево, в правой держит наготове камень, чтобы убить бегущую по ствола ящерицу, но видно, что юный бог как бы забыл о своем намерении и скорее рассеянно наблюдает, чем охотится, не желая утруждать себя лишним движением. Сатир, улыбаясь своим легким приятным мыслям, бросил игру на флейте, облокотился на пень и насаждается отдыхом. Лица сатира и Аполлона ярко характерны: здоровое округлое лукавое лицо сатира с пышно всклокоченными волосами и козлиными ушами отличается от классически прекрасного женственного лица Аполлона с мечтательно рассеянным выражением.

Особую славу Праксителя составили его статуи Афродиты. Наиболее знаменитой является Афродита Книдская, стоявшая в открытом святилище.

Когда жители острова Коса решили приобрести статую для своего храма, художник предложил им две готовые статуи на выбор: одну в одежде, другую обнаженную. Покупатели выбрали одетую, как более строгую, обнаженную же приобрел город Книд. Книдское святилище со статуей работы Праксителя сделалось местом паломничества на многие столетия.

Образ, созданный Праксителем, не лишен величавости олимпийского божества, но, вместе с тем, он глубоко человечен. Художник показал богиню в тот момент, когда она приготовилась к купанию, сбросила одежду и касается рукой стоящей рядом вазы. Ни лицо ее, ни поза не выряжают опасения, что ее может кто-то увидеть, она в безмятежном спокойствии предвкушает прелесть освежающего купания.